Все и побыстрее - Страница 79

— Да.

— Чем?

«Что делать? — подумала Кристал. — Как высказать сыну свои опасения, не раскрывая правды?» Рассказав ему все, она не облегчит себе душу, зато внесет смятение в его еще по-юношески доверчивое сердце. Она может сломать ему жизнь.

Зеркальные очки слепили ей глаза.

— Ну, — спросил сын, — в чем дело? Я плод греховной любви твоей молодости?

Кристал опешила. Во рту пересохло.

— Не говори глупостей, — еле слышно сказала она.

— Тогда чем ты объяснишь, что мы с Гидом такие разные? И почему ему можно делать одно, а мне другое?

Все возможные объяснения, которые приходили в голову Кристал, были явно нелепыми, и она молча глядела в сторону моря.

— Я всегда подозревал, что есть какая-то причина полной несхожести характеров моего и Талботтов, — продолжал Александр. — Он снял очки и посмотрел матери в глаза. Его взгляд, холодный и властный, был взглядом Курта Айвари. Если даже в душе Александра и было смятение, он не выдал себя ни словом, ни взглядом.

Поразмыслив, Кристал сказала:

— Просто я не хочу, чтобы у него были причины…

— Отречься от меня?

— Да.

— Мама, успокойся. Он ничего не подозревает. Его гнев и недовольство одинаково распространяются и на меня, и на Гида. Ты умная женщина. Понаблюдай за ним и увидишь, что я прав.

У Кристал отлегло от сердца. Ей стало легко, как будто с плеч свалился камень.

— Он, кажется, и вправду рассердился на бедного Гида за то, что тот не написал сочинение, как ты считаешь?

— Он был очень зол, — ответил Александр и, подражая отцу, нахмурил брови.

Кристал засмеялась веселым, беспечным смехом.

— А теперь скажи мне, — продолжал Александр, — чей я мальчик?

Кристал мысленно перенеслась в тот злополучный вечер, когда они с Куртом катались по траве в жестокой схватке, в то время как за стеклянной дверью их ждала китайская делегация.

— Ты его не знаешь, — ответила она.

Александр надел очки.

— Хорошо, в один прекрасный день ты мне обо всем расскажешь. А пока будем хранить наш общий секрет. Я обещаю тебе, что с сегодняшнего дня буду самым послушным мальчиком на свете. — Александр поцеловал мать в лоб.

Глава 36

Гидеон работал в кабинете до самого вечера. Было двадцать минут девятого, когда Кристал, переодевшись к обеду, постучалась к нему.

— Мне надо закончить работу, — тоном, не допускающим возражений, ответил Гидеон на ее просьбу спуститься вниз. Мягкий свет канделябра падал на его уставшее лицо. «Он выглядит больным», — подумала Кристал, и хотя ее беспокойство относительно подозрений Гидеона понемногу улеглось, его вид снова встревожил ее. Гидеон был ее хозяином, ее путеводной звездой; он обожал ее, дарил дорогие подарки, не давал ни одному волоску упасть с ее золотистой головки. И пусть она не любила его, но была ему многим обязана и с ужасом думала, что настанет день, когда смерть разлучит их.

— Тебе принести что-нибудь? — спросила Кристал.

— Я сам могу позаботиться о себе и прошу только, чтобы мне не мешали.

Спустившись вниз, Кристал вышла на террасу, где обычно перед обедом собиралась вся семья.

Навстречу Кристал поднялся Падрик Митчел, высокий молодой человек с мертвенно-бледным лицом и выступающими вперед верхними зубами. Митчел был странным человеком, но необыкновенно преданным служащим. В свои тридцать пять он не имел ни жены, ни детей и служил Гидеону верой и правдой. Умный, но лишенный амбиций, он, где мог, отстаивал интересы Талботта. Он отвечал на самые важные письма и телефонные звонки, сопровождал Гидеона в деловых поездках и вообще был его правой рукой. Митчел получал самую высокую зарплату, и под его началом были еще три помощника Талботта. Но дело было даже не в зарплате и не в его положении, просто с тех пор, как ушел Курт Айвари, Митчел стал первым человеком, который знал все не только о делах, но и о самом хозяине.

Митчел наливал Кристал ее обычное компари, и она небрежно ему улыбнулась. Он был ее рабом, и она это знала. Однако она не знала, что служила для него возбуждающим фактором — он часто подсматривал за ней через открытую дверь ее спальни в Сан-Франциско и мастурбировал.

Потягивая аперитив, Кристал как бы между прочим заметила:

— Гидеон не выйдет к столу. Он работает. Вы работали с ним сегодня, Митчел?

— Только рано утром, миссис Талботт. Я ушел от него в десять пятнадцать. Больше он меня не звал.

— Я тоже видела его утром, и он показался мне немного усталым. Как он чувствовал себя в Египте?

— Однажды ночью у него был ужасный приступ боли в желудке. Как потом объяснил египетский врач — несварение желудка, но на следующий день он чувствовал себя хорошо. Мистер Талботт действительно плохо выглядит, но я считаю, что он просто устал. У нас было много встреч и переговоров. Сам президент Насер и его супруга устроили прием в его честь.

— Эти поездки его очень утомляют, — вздохнула Кристал.

На террасе появились Александр и Гид — оба в синих блейзерах и бледно-серых слаксах. На первом костюм сидел элегантно, на втором — как мешок.

— Победа! — закричал Гид, поднимая сжатую в кулак руку. — Мой шедевр закончен! А где папа?

— Он работает, — ответила Кристал.

— Но уже половина девятого, — заметил Александр, — да к тому же нам надо отпраздновать победу Гида.

— Пойду позову его хотя бы на пять минут, — сказал Гид, направляясь к двери.

Александр принес бокалы и три из них наполнил шабли, затем, посмотрев на мать, открыл бутылку виски.